Отправляя своих детей в приморский лагерь, мы даем им кучу наказов: чтобы загорали умеренно, плавали осторожно, питались правильно. Чтобы, не дай бог, не начали курить и пить. Но мы часто забываем о едва ли не главном соблазне, которому подвергнутся наши подросшие дети…

Наш день начинался так. Едва утреннее солнце начинало освещать лагерь, Леха, вожатый первого отряда, отправлялся на рынок.

- Опять? - спрашивал я, сонно потягиваясь и выглядывая из своего окна на втором этаже.

- А как же! - с преувеличенным задором отвечал Леха, но было ясно, что эти ежеутренние походы ему надоели.

Он шел за презервативами и тестами на беременность. В эту ночь его отрядом было израсходовано пятнадцать штук "резинок". А одна пятнадцатилетняя девица в слезах ворвалась к нему ночью, объявив, что, скорее всего, залетела от парня из соседней палаты.

Леха был и вожатым, и секс-инструктором. Он давал почти публичные лекции о том, как надо предохраняться (наверное, в этой части он делал максимум возможного: презервативы, которые покупают вожатые на евпаторийском или севастопольском рынках, не самого лучшего качества. А противозачаточные таблетки, за глотанием которых однажды застала двух первоотрядниц вожатая, были состряпаны, похоже, где-то под Евпаторией).

Четырнадцати-пятнадцатилетние подростки проявляли в лагере недюжинную сексуальную энергию, но о том, как избежать болезней и зачатий, не ведали. Лагерная жизнь, где нет родителей, учителей, а рядом, в соседней палате, находятся существа другого пола, очень соблазнительна для тинейджеров. В палатах по ночам бушевали стихии, и вожатые направляли их в должное русло, учили, как с меньшими потерями достичь желаемого.

Устраиваясь на работу в летний лагерь, я всегда вызывался быть вожатым младших отрядов, поскольку беспрестанно решать половые проблемы более взрослых подопечных мне не хотелось. Конечно, думал я, с маленькими больше возни, но зато проблемы со старшими отрядами могут перерасти в глобальные! Раньше в лагеря брали ребят до шестнадцати лет, и это, наверное, было оправданно, а теперь, мне кажется, детьми они перестают быть лет в четырнадцать. И начальство летних лагерей, не учитывающее процесс акселерации и не желающее потерять прибыль, продолжает приглашать в лагеря подростков, почти ничем не отличающихся от своих вожатых.

Перед началом смены лагерное начальство собирает вместе коллектив вожатых и, среди прочих организационных дел, обязательно предупреждает нас о том, что сексуальные контакты с несовершеннолетними могут повлечь за собой проблемы с законом. Но когда на перроне вокзала у поезда, отъезжающего в Крым, видишь девушек из первого отряда, то невольно задумываешься о том, что на несовершеннолетних они мало похожи.

Естественно, физическое развитие первоотрядников не соответствует умственному – они, по существу, остаются детьми. Недетские проблемы этих детей повергают в шок даже ко всему привыкшее начальство крымских лагерей. Считается, что столичные подростки гораздо раскованнее сверстников из провинции. Поэтому на московские корпуса обычно косится и высокое лагерное начальство, и охранники, и уборщицы.

Москвичи-первоотрядники переживали и адюльтеры, и мезальянсы. Не в прямом смысле, конечно, но страсти бушевали поистине шекспировские. Иногда пару составляли дети ну из очень разных по обеспеченности семей, и было забавно наблюдать, как они притираются друг к другу, как открывают один для другого новое измерение в жизни. А однажды на месте преступления была застигнута одна шестнадцатилетняя проститутка, приехавшая из Москвы не только загореть и покупаться, но и денег подзаработать. Ночью она пошла в местный бар и там предлагала всем желающим свои услуги. Среди посетителей бара оказался лишь этим утром прибывший в лагерь новый вожатый. На следующий день он опознал девицу на утренней зарядке, и лагерь был освобожден от ее разлагающего влияния.

Словом, нравственный климат в старших отрядах оставляет желать лучшего. Все, что влечет этих детей в Москве (спиртное, травка, секс), здесь может быть испробовано в немыслимых дозах. Ведь, несмотря на бдительность вожатых, препятствующих факторов в лагере все же меньше, чем дома.

Еще одна важная составляющая сексуальной жизни детского лагеря - вожатые. Несмотря на то что на лагерное начальство ложится большая ответственность (ведь речь, по большому счету, идет о жизни детей), подбор вожатых обычно ведется не по принципу профессионализма, а по знакомству и личной симпатии. Впрочем, лагерь - не единственное место, где так обстоят дела.

Однажды я попал в лагерь, где физруком числился мужчина, отсидевший за сексуальный контакт со своей малолетней племянницей. Пристрастий своих он не оставил. Как-то ночью меня разбудили ребята моего отряда, двое мальчишек девяти лет. Восторженные, с горящими глазами, они потянули меня за руки к комнате, где спал физрук. Чем ближе я подходил к комнате, тем очевидней становилось, что спал он отнюдь не один. Бесспорно, в палате находилось человек пять, и, судя по сладострастным воплям, никто из них не скучал. Я немедленно отогнал своих ребят от громкоговорящей комнаты. Они ушли, бормоча: "Вот, мы его разбудили, а он нам послушать не дал..." Как только удалились мои подопечные, из логова выскользнула первоотрядница в халатике на голое тело и, увидев меня и игриво хихикнув, скрылась в своей палате. Но уход одного "бойца" не смутил физрука. И звуки, доносившиеся из комнаты, остались прежними.

Наутро я торжественно доложил директору лагеря о происшествии. Он поблагодарил меня за бдительность, но сказал, что заменить физрука в середине смены не может. Мне было предложено оберегать моих ребят от развратных влияний, а к началу следующей смены пообещал подыскать нового физрука. Этого не случилось. Физрук резвился две смены подряд, однако на третью его все же вышвырнули.

Справедливости ради надо добавить, что это был единственный случай в моей практике (а я ездил в приморские лагеря Крыма и Кавказа пять лет подряд), когда в вожатском коллективе появился педофил, которого к тому же не прогнали сразу. Больше я такого не видел.

Всем известно, что многие современные подростки начинают сексуальную жизнь в 15-16 лет. Однако в лагере это становится особенно явным и беззастенчивым. Вожатые, по возрасту не так далеко ушедшие от своих питомцев, но уже миновавшие этот безбашенный период, улавливают атмосферу, царящую на этажах, где селятся старшие отряды. Однако обычно они ограничиваются лишь лицезрением бурно повзрослевших девушек... Кстати, опыт показывает, что инициатива чаще исходит именно от девушек, а не от вожатых.

Почему, спросят строгие родители, вожатые не пресекают это безобразие? Но ведь, согласитесь, трудно читать нравоучения тинейджерам, которые, судя по их внешнему виду и стилю поведения, не понаслышке знают, что значит "заниматься любовью". Трудно представить, чтобы подростки, которые в Москве занимались тем, к чему их тянуло, в лагере вдруг станут паиньками. Поэтому единственная польза, которую в такой ситуации могут принести вожатые, это позаботиться о презервативах и противозачаточных таблетках.

Естественно, я несколько огрубляю проблему. Большая часть подростков из старших отрядов проводят время, не сталкиваясь с тайной жизнью лагеря. Повторю еще раз: в приморских лагерях, где проходят совместные игры, спектакли, костры, у ребят появляется шанс узнать и много другого помимо секса, травки и спиртного. Некоторые потом переписываются, встречаются в Москве целыми отрядами, в лагерях возникают романы, которые продолжаются и после окончания смены. Ребята, у которых были проблемы с общением, в лагере пытаются их преодолевать. Другие становятся более самостоятельными и независимыми. Наряду со всем вышеописанным в жизни приморского детского лагеря очень много романтики. Просто каждый тянется к тому, что ему близко...