«Прочитала, но не смогла пересказать — меня не просили понять текст»: как спасается семья, где мама и дети страдают дислексией
Яна Клейн с детьми — Асей, Георгием (на руках) и Денисом
Фото
Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) @yana_klein

Для дислекта мир знаков и символов, включая обычные буквы и цифры, — настоящий темный лес, из которого очень трудно выбраться без провожатого. Еще десять лет назад подобные сложности очень сильно снижали шансы на получение нормального образования и достойную реализацию в жизни. Сегодня ситуация понемногу меняется.

Героиня новой реальной истории на Woman.ru — 37 летняя многодетная мама Яна Клейн, взрослая женщина с дислексией, двое старших детей которой тоже оказались носителями этой особенности. Ей пришлось трижды пройти путь к обычной жизни — и каждый раз по новому маршруту.

Лучше поздно, чем никогда

Достоверно я узнала о том, что у меня дислексия, всего три года назад. Но это не стало сюрпризом — я очень давно подозревала о наличии у меня такой особенности. С самим термином познакомилась, когда мой старший сын Денис (сейчас ему 16) столкнулся со сложностями в обучении.

Поэтому когда у Аси, моего среднего ребенка, тоже подтвердилась дислексия, я первым делом подумала, что от осинки не родятся апельсинки. Видимо, это у меня какой-то сбой в программе. Я пришла к нейропсихологу, который делал диагностику дочке, и попросила протестировать меня, чтобы уже просто получить подтверждение тому, что давно знала о себе сама. Она мне так серьезно сказала: «Яна Игоревна, я вот вас попрошу сейчас выполнить задания. Некоторые могут показаться вам детскими или чудными, смешными, но вы, пожалуйста, со всем вниманием отнеситесь к этому».

И в итоге на первом же этом детском задании я просто полетела в тартарары. Потом она дает мне задание прочитать текст. Очень маленький, там пять строчек. И я его читаю и думаю: как же я хорошо его читаю! А она спрашивает: «Прочитали, да? Как он называется?» А я не знаю. Тогда она спросила, про что он. Я ответила, что даже приблизительно ответить не смогу.

Мне же не сказали прочитать и пересказать, поэтому я сконцентрировала свое внимание исключительно на чтении. Механическое чтение я же прекрасно освоила, еще когда приноравливалась к школе, и могу читать с выражением, чудесно и прекрасно. И не понимать ни слова.

Потом было математическое задание. И я стала покрываться испариной, потому что там что-то нужно было посчитать, еще и в каком-то обратном порядке. Что-то ужасное, чего я в жизни научилась избегать, игнорировать.

По итогам тестирования мне подтвердили, что у меня дислексия и дискалькулия.

Я всегда знала, что не могу читать при других людях, в общественных местах, не могу читать, когда меня даже незначительное что-то отвлекает, не могу читать, когда работает телевизор, если дети чем-то заняты рядом со мной. Если мне все-таки нужно прочитать что-то, а вокруг вот это все, или в процессе чтения изменились условия, я просто залипну, бесконечно перечитывая одну и ту же страницу.

И с цифрами  у меня проблема. Но и к этому я адаптировалась давно. В повседневной жизни это проявляется в том, что я никогда не знаю, просто не могу понять, сколько мне должны дать сдачи, прикинуть, сколько будут стоить продукты, которые мне нужно купить.

«Прочитала, но не смогла пересказать — меня не просили понять текст»: как спасается семья, где мама и дети страдают дислексией
Яна с сыном Денисом
Фото
Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) @yana_klein
«Прочитала, но не смогла пересказать — меня не просили понять текст»: как спасается семья, где мама и дети страдают дислексией
И с дочерью Асей
Фото
Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) @yana_klein

Есть количественные какие-то вещи, которые я не могу понять, как ни стараюсь. Например, сколько в помещении людей, сколько на концерте народа. Для меня нет разницы между сотней человек и тысячей. То есть я вообще не понимаю, как это, сколько это, как можно отличить. Вот есть один, а остальное — просто «много».

С детства я подсознательно компенсировала это тем, что воспитала в себе организованность. Я всегда прихожу заранее, всегда все планирую, но для меня испытание, например, рассчитать дорогу в аэропорт. Я по пятьсот миллионов раз пересчитываю, чтобы не ошибиться во времени, поэтому мне гораздо проще приехать очень сильно заранее.

Как распознать дислексию и вовремя помочь ребенку: памятка для родителей

К тому моменту, как я столкнулась с дислексией у своих детей, я уже прошла свой собственный многолетний путь, научилась приспосабливаться к любым обстоятельствам.

 Кандидат в мастера спорта по списыванию

Свою школьную историю я могу оценить, получается, только постфактум. И у меня она показательная. Учителя мне много помогали, а родители никогда на меня не давили и не ругали за оценки.

Я из спортивной семьи, поэтому всегда занималась спортом (отец Яны — легенда советской легкой атлетики Игорь Тер-Ованесян, мама — спринтер-рекордсменка, позже врач-невропатолог Ольга Клейн, — прим. Woman.ru). И спорт, крупная моторика, стал очень существенным фактором компенсации. С мелкой моторикой вопрос был решен благодаря соседской бабушке — она меня научила вязать крючком, и я подолгу этим занималась, это научило сосредотачиваться и идти к большой цели. Шла к соседке и вязала одеяло. Очень полюбила с тех пор делать мелкие, кропотливые вещи. Это, я считаю, дало возможность мозгу доразвить какие-то нужные участки.

«Прочитала, но не смогла пересказать — меня не просили понять текст»: как спасается семья, где мама и дети страдают дислексией
Яна с отцом, двукратным олимпийским призером Игорем Тер-Ованесяном

И я, конечно, в школе очень хитрила. У меня были трудности, но я умело списывала всегда. И если что-то мне было непонятно, я узнавала у учителей, они мне всегда помогали.

С повышением нагрузки мои способности к приспосабливанию тоже совершенствовались, как-то я выкручивалась.  Когда я училась в 6 классе, мы переехали из центра Москвы в другой район. У меня была возможность окончить старую школу, оставшись жить у бабушки, но я решила, что хочу быть с родителями, и вот другая школа оказалась не такая благополучная по условиям для меня. Учителя были нетерпимые, грубые, обозленные.

Плюс ко всему я попала почему-то в самый хулиганский класс, от которого все отказывались. Там такие были хулиганы, которых в фильмах показывают. А я в жизни не видела, что такое действительно бывает. И все — началось. Я стала плохо учиться, у меня были двойки по алгебре, ужас по русскому языку. Я перестала вообще ходить в школу, у меня начались психосоматические болезни.

Как я сейчас понимаю, это был очень показательный момент, что благоприятность обстановки очень влияет на таких детей. Я сказала, что хочу обратно, в старую школу. Что буду ездить, жить у бабушки и все что угодно, но я хочу обратно. Директор старой школы согласилась взять меня назад, несмотря на кошмарные годовые оценки. Поверила, что я буду очень стараться.

Я действительно очень старалась и до изнеможения занималась дополнительно. С русским было не очень много проблем, у меня нет дисграфии. Что-то я когда-то путала, но явных сложностей не было. Самая проблема большая была у меня с математикой, просто колоссальная.

В какой-то момент я поняла, что могу решать, опираясь на шаблон. И вот я делала шаблоны, решала по ним, а на контрольных и самостоятельных списывала. И вот как-то в школе доучилась, и даже с нормальными оценками.

Но экзамены всегда были для меня стрессом, а стресс у дислекта просто убивает все достижения адаптации, ты теряешь концентрацию и все, ничего делать не можешь.

«Прочитала, но не смогла пересказать — меня не просили понять текст»: как спасается семья, где мама и дети страдают дислексией
Яна в школе

Думаю, что я все это выдержала исключительно благодаря здоровой обстановке в школе. И, когда я столкнулась с этой проблемой со своими детьми, мы поменяли с ними не одну школу. И, конечно, я всегда боролась за своих детей, разговаривала с учителями много и всегда была на их стороне.

Мои родители — это не семья спортсменов, которые двух слов связать не могут. Это такие специальные спортсмены, которые в жизни многого достигли именно благодаря своему интеллекту.

И мама, и папа — потрясающие ораторы, когда папа 10 лет назад пережил инсульт, больше всего его подкосило, что он не смог вернуть себе былое красноречие. Курс на развитую, яркую, подробную речь тоже очень помогал мне в школе, техническую трудность понимания темы я всегда могла «догнать» хорошим ответом.

Родители никогда не делали проблемы из моей учебы и всегда обращали внимание на мои таланты — когда я рисовала, писала стихи. Сами были примером разносторонних увлечений. Конечно, меня это очень поддерживало всегда, а именно поддержка в первую очередь необходима для детей с дислексией. 

Наследство и наследники

В том, что дислексия — история семейная, я вообще не сомневаюсь. У отца были большие проблемы со школой. Он плохо учился, школу вспоминает с трудом. Пишет, кстати, с ошибками, до сих пор. И при этом эрудит и невероятно развитый человек, полный селф-мейд.

У мамы это в другом проявляется, есть с цифрами проблемки, и у нее абсолютно точно синдром дефицита внимания и гиперактивности. Но раньше такое не диагностировали и как только не называли. Моя старшая сестра с детства гиперактивна, родители пошли по проторенному пути и направили ее гиперактивность в спорт.

У меня очень интересные дети, умные, с таким высоким уровнем эмпатии, и они способные в разных сферах, интеллект очень высокий, но я нередко вижу, что, например, Ася, читая задачу, не понимает вообще, что там написано, ей нужно для этого произвести ряд дополнительных действий. И у всех еще разные формы дислексии.

К сожалению, это не работает так, что вот диагностировали у одного ребенка, и я теперь знаю, как справиться с другим, вообще нет.

«Прочитала, но не смогла пересказать — меня не просили понять текст»: как спасается семья, где мама и дети страдают дислексией
Яна с семьей: родителями, сестрой Александрой, племянниками и детьми
Фото
Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) @yana_klein

Это как по канату ты идешь — и все методом проб и ошибок. К одному нужен один подход, к другому  — другой. И ты никогда не знаешь, где правильно. Ты можешь случайно наткнуться на какой-то истинный путь, скажем так, но это в любом случае путь. И он непростой, требует много-много сил, терпения и любви. И не всегда этого хватает.

Моему младшему ребенку Георгию сейчас полгода, и о нем, конечно, пока ничего нельзя сказать достоверно. Но я уже такая прокачанная мама, что, конечно, раньше всех любой тревожный звоночек замечу.

Если ребенок может читать — это счастье

У меня удачный опыт с методом Дейвиса в коррекции дислексии, хотя слышала очень много разных мнений о нем.

Справка Woman.ru: Метод Рональда Д. Дейвиса направлен на то, чтобы научить ребенка, страдающего дислексией, самостоятельно справляться с дезориентацией в любых условиях, путем поиска «точки опоры». При помощи специальных упражнений ребенок учится в воображении превращать непонятные ему символы (это могут быть буквы, цифры или более сложные изображения) в знакомые, и таким образом устранять пробелы в восприятии. Любопытно, что метод основан на личном опыте Дейвиса — ни педагогического, ни психологического образования у него не было.

Могу сказать: метод хороший. А вот компетентных специалистов, которые применяют его в работе, буквально раз-два — и обчелся.

Когда мы поняли, что у Дениса дислексия, нам посчастливилось познакомиться с методистом по коррекции дислексии и СДВГ Оксаной Штайн. Оксана одарена талантом подбирать ключик к каждому ребенку. Она помогла нам решить проблемы с восприятием школьного обучения.

Сказать, что я была под впечатлением, — ничего не сказать. Я плакала от счастья, когда увидела результаты: мой ребенок мог писать, мог читать!

До этого в четвертом классе он вообще не понимал, что делает. И методист дала нам определенные инструменты, я в течение года сама с сыном занималась по 3 раза в неделю специальными упражнениями, которые были даны индивидуально для него. Мы укрепили этот эффект, и крупных коррекций у него никогда больше не было.

С дочкой нас ждал другой путь, можно сказать, мы использовали более тяжелую артиллерию. Я довольно рано поняла, что надо куда-то бежать, и тогда как раз познакомилась с Ассоциацией родителей и детей с дислексией (инициативная общественная группа, работающая над улучшением условий для обучения детей, имеющих трудности, — прим. Woman.ru) — мы два года занимались с их нейропсихологом. Она, проанализировав Асины особенности, заложила очень мощный фундамент для ее школьного обучения. Плюс к этому Ася, так же, как и Денис, прошла курс коррекции с нашим уже «семейным» методистом. Сейчас ей очень помогает ее школьная учительница, она с огромным вниманием отнеслась к нашей ситуации.

Когда мне диагностировали дислексию, я задумывалась, нужно ли мне пройти коррекцию, но совместно с нейропсихологом мы поняли, что особого смысла в этом нет, я вполне адаптирована. Хотя вовсе не редкость, когда взрослым людям требуется курс. Все зависит от тяжести нарушений и того, ухудшает ли дислексия качество жизни у человека.

«Прочитала, но не смогла пересказать — меня не просили понять текст»: как спасается семья, где мама и дети страдают дислексией
Яна со старшими детьми
Фото
Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) @yana_klein

Хотим быть как все и со всеми

Конечно, я знаю и вижу, что у взрослых людей подобных проблем больше, чем кажется. У меня есть яркие примеры людей, с которыми я росла и училась, и теперь я со всей очевидностью понимаю, что у них были особенности обучения чтению, письму и счету. Но среда была не самая благоприятная, и они стали очень неуспешными людьми.

Когда человека не принимают даже родители и учителя, это очень легко вызывает обозленность, а дислекты еще и более неуверены в себе, потому что им недоступно то, что для других элементарно.

И вот когда я читаю про знаменитых людей, которые страдали от сложностей в обучении, — от Альберта Эйнштейна до Тома Круза — я сразу думаю о том, через что им пришлось пройти, чтобы реализовать себя. Совсем по-другому начинаешь смотреть на их успех. Охватывает гордость и за них, и за тех, кто был рядом с ними. 

Я не вижу смысла это замалчивать, но в связке со школьной системой сейчас все очень плохо, все держится на отдельных неравнодушных людях, а они есть не в каждой школе и тем более не в каждом классе. Я не сомневаюсь, что принесут плоды усилия Марии Пиотровской и Марины Ходаковой (основательницы и учредителя Ассоциации родителей и детей с дислексией и ее директора, — прим. Woman.ru), которые очень продвинулись и в разработке системных решений, что уже используются для помощи дислектам, и много делают для того, чтобы на законодательном уровне защитить детей с особенностями восприятия, их право на нормальное образование. Я сама готова бесконечно объяснять и помогать.

Но пока что в рядовой школе ситуация неважная. Очень часто учителя начинают унижать детей — ты, мол, бестолковый ленивый балбес, потом с этим идут к родителям.

И родители, которые не знают, что могут быть такие особенности, начинают тоже гнобить своих детей — тупой, не можешь ничего, переписывай, пока не получится. А если такого ребенка заставлять бесконечно переписывать, он будет делать от нервов хуже и хуже, и это не научит его читать и писать.

...

Яна Клейн узнала, что у нее дислексия, только в 34 года

1 из 10

Сейчас надеяться на то, что в школе ребенка с дислексией реально скорректируют, не стоит. Реабилитация и коррекция — исключительно на плечах родителей, и не все родители выбирают взвалить это на себя. Многим страшно признать, что ребенок отличается от сверстников. Есть еще такой момент, что неврологические особенности стигматизируются, считаются какой-то болезнью страшной, которая ставит на ребенка клеймо.

Задача родителей и грамотных специалистов в том, чтобы детей с дислексией адаптировать к обычной жизни, а не придумать им специальные условия или классы. Потому что это — на всю жизнь. И детей нужно научить этим управлять.

Фото: @yana_klein/Instagram (запрещенная в России экстремистская организация), архив героини