Олег Савостюк об «Алисе в стране чудес», любимой девушке и статусе краша

У тебя три родных старших сестры. Обычно мальчиков и девочек в семьях воспитывают по-разному — как воспитывали тебя?

Олег Савостюк: Не могу сказать, что это было жесткое воспитание. Я последний ребенок в семье, появился у родителей довольно поздно. Они у меня сами по себе творческие люди и очень демократичны в воспитании. Но в момент детско-юношеского перехода у меня начали возникать проблемы, я стал отдаляться от родителей. Зачем-то пытался показательно сепарироваться, хотя меня никто и не держал в строгости. Это обычный период, просто родители были не готовы к тому, что это пацанский, а не девичий переходный период. Случались разногласия, проблемы. Я до 12 лет занимался гитарой, английским, футболом, хорошо учился, а потом это закончилось, и я вышел на улицу: начал проводить время на районе с пацанами. Родительское воспитание отошло для меня на второй план, появились другие заботы.

Родители не пытались меня тисками вытащить из компании, просто постоянно со мной пытались о чем-то договариваться. Из школы меня вообще выгнали после девятого класса, сказали, что в десятый не возьмут. Я поступил в колледж и там довольно быстро взял академический отпуск. Я не придал этому большого значения, собирался бездельничать, но тогда уже родители меня заставили уехать с ними на Кавказ — расписывать храм. И только там я вдруг понял, что они пытались и пытаются со мной договориться, а не что-то мне внушить, и у меня как-то развеялись все эти бунты против них. С того момента мы стали еще ближе.

А для сестер ты был любимчиком?

Олег Савостюк: Старшие, когда мне исполнилось 8 лет, подарили диск Nirvana. Они, когда мы убирались дома, постоянно его включали. Я тогда всю комнату увешал плакатами Курта Кобейна: сейчас я к нему отношусь уже спокойнее, но где-то на подкорке любовь осталась.

Я гулял постоянно со старшими сестрами, с их парнями знакомился. Все эти пацаны пытались меня задобрить, куда-то меня водили, что-то мне дарили. Я им отвечал: «Это не прокатит, ребята, вы должны сначала пройти меня, потом пройти моего отца, и только потом, может быть, вам откроется сердце моих сестер». (Смеется) Это продолжалось лет до 15, а потом у меня появилась своя личная жизнь, и я понял, что вообще-то они сами вольны выбирать себе ухажеров.

Сейчас у нас с сестрами очень близкие отношения. Я взрослею, они начинают открываться мне с неизведанных сторон, начинают рассказывать истории про свою юность и уже про семейную жизнь. Дают мне невероятно ценные советы. Мы просто бесконечно любящие друг друга люди. Это самое ценное в моей жизни.

Музыкой твоего детства была Nirvana, а что ты слушаешь сейчас?

Олег Савостюк: Сейчас слушаю новый альбом «АукцЫона». Одна моя подруга — Маша — недавно съездила на концерт Radiohead, и я тоже начал их переслушивать: нахожу новые для себя вещи. System of a Down и Nirvana у меня играют постоянно. Еще люблю Ивана Дорна и группу Therr Maitz.

Ты в какой-то момент в детстве хотел стать рок-звездой. Насколько ты вообще мечтал о популярности?

Олег Савостюк: У меня был довольно продолжительный период жизни, когда я играл в переходе на гитаре, и у меня в голове все это было очень кинематографично. Я постоянно пел с закрытыми глазами и представлял толпу людей, хотя переход почти всегда был пустой. И вот я представлял себе этих людей, какую-то бешеную энергию, которая от них идет, но не думаю, что мной двигала какая-то иллюзия популярности. Я в какой-то момент вполне смирился с тем, что буду локальным музыкантом, но буду делать очень качественную андеграундную рок-музыку. Временами, конечно, хотелось, чтобы меня заметили, но с музыкой дальше не пошло. Хотя, может, еще и сложится.

Твоя любовь с актерством случилась далеко не с первого взгляда. Расскажи, как складывался твой путь.

Олег Савостюк: После девятого класса я поступил в киноколледж на Шаболовке — случайно. Мама просто отвела, и я сказал, что, раз она так хочет, я попробую. Меня заметили, приняли, и вскоре мы поехали в театральную экспедицию — это такая практика. Мы уезжали на две недели в подмосковный пансионат, ставили там спектакли и потом их показывали. Я играл в спектакле по рассказам Вампилова. У меня была роль какого-то наблюдателя с гитарой, даже не из рассказов, ее написали отдельно. До этого просто в учебной рутине я все никак не мог понять, подходит мне все это или нет. И вот в театральной экспедиции актерство потихоньку начало меня цеплять.

Правда, потом опять откатило обратно, и я снова начал прогуливать. А потом на втором курсе у меня появилась педагог по речи, Елена Геннадьевна Иванова, и у нас случилась какая-то моментальная любовь. Мы до сих пор дружим. Затем где-то в начале второго курса я снялся в короткометражке «Мясорубка» и тогда окончательно заболел актерством. Появилось ощущение, что я больше без этого не смогу — на съемках все было настолько по любви и с горящими глазами. Там были в основном люди, которые уже оканчивали театральные институты, но у нас как-то очень хорошо все сложилось. А потом я увидел фильм на экране, и он меня невероятно тронул.

Сейчас, когда у тебя выходят новые проекты, чье мнение о своей работе тебе важно услышать в первую очередь?

Олег Савостюк: Родительское. Мама и папа, конечно, сглаживают углы, как любящие люди, но стараются говорить предельно честно. Они знают, как сказать так, чтобы я не обиделся. Они люди искусства, всегда знают, как правильно подобрать слова, чтобы донести, не ранить, но при этом не перехвалить, не затуманить.

А как ты сам воспринимаешь себя на экране?

Олег Савостюк: Пару дней назад на смене мне сказали: «Олег, какой ты киногеничный». А я смотрю кадры, и мне не нравится. Пока мне сложновато, я не могу грамотно подбирать эмоции относительно себя в кадре, но я надеюсь, что это какой-то здоровый признак. Я слышал от больших артистов, что, когда сам себе начнешь нравиться, можешь уходить из профессии. Но какие-то вещи я уже могу подмечать объективно, например, технические штуки, которые могут показать драматургию более выгодно, но без значительных перемен.

Что было более волнительно: первый съемочный день в жизни или первый театральный дебют?

Олег Савостюк: Сложный вопрос, все невероятно волнительно, просто в моменты первого выхода на сцену я только начинал учиться и вообще не соображал, что происходит. Мозг вообще не осознавал, что это что-то ответственное и очень серьезное. Первый выход на площадку тоже был каким-то немного сумбурным, потому что все-таки кинопроцесс — это аншлаг эмоций: все кричат, волнуются, каждую секунду что-то делают. А потом вдруг: «Тишина! Камера, мотор, начали!» И совершенно непонятно, что делать, но очень азартно и интересно.

В Голливуде периодически вспыхивают конфликты между актерами, которым пришлось добиваться всего с нуля, и непо-бейбис. У нас тоже выросло свое поколение звездных детей: Макар Хлебников, Григорий Верник, Анна Пересильд. Какая атмосфера в этом плане царит в нашем кинематографе?

Олег Савостюк: Я знаю всех троих и могу сказать, что это как раз те люди, которые свое появление в кадре или на театральных подмостках оправдывают полностью. Будь они звездными детьми или не звездными, они имеют опыт, они многому обучены. Мало куда-то попасть один раз, нужно же дальше самому чего-то добиваться, показывать себя. Если ты человек адекватный, а Макар, Анька и Гриша очень адекватные и осознанные ребята, ты понимаешь, что звездная фамилия — это дар, удача и помощь, но это и большая ответственность. На тебя сразу смотрят все. И вот в этом режиме ты постоянно должен доказывать свое право на работу.

У нас это уже не первое такое поколение. Например, Никита Ефремов — это же человек, который тоже прошел через огонь и воду из-за своей звездной фамилии. Есть у нас еще Ваня Янковский. Это люди, которые должны работать в 500 раз больше остальных, потому что их никогда не перестанут сравнивать с отцами и дедушками. Если люди имеют уважение к профессии, к себе самому и к процессу, то это все сложится только в большой качественный рост, вне зависимости от происхождения.

У меня тоже династийная семья. Все мои сестры тоже прошли через сравнение с дедушкой, и они просто тихо и молча делали свое дело и пришли к тому, что они прекрасные художники, которым просто посчастливилось набраться опыта у своего дедушки.

Один из главных твоих проектов в этом году — «Алиса в стране чудес». Как ты сейчас вспоминаешь эти съемки? Кто из коллег произвел на тебя самое мощное впечатление?

Олег Савостюк: Первое, что мне вспоминается, это Абхазия, потому что там мы прожили целую маленькую жизнь, стали семьей. Это была наша особенная жизнь под неким куполом.

На площадке из всех меня сразу впечатлил Артем Кошман, потому что он как-то взял, уловил характер своего героя и настолько органично в нем существовал, что я просто смотрел и думал: «А я так не могу, я пока не на таком уровне». Это уровень хорошего развлекательного голливудского актера. Мы с Темой подружились, я много за ним наблюдал и, с какой-то стороны, не буду лукавить, комплексовал, потому что по-актерски это очень сильно, смело и здорово.

Поля Гухман тоже великолепна! Поля-пулемет. Она очень энергичная! Не знаю, откуда у нее столько сил вообще на все, потому что я уже в какие-то моменты начал сдаваться, а Поля как завела свой мотор с энергией, так он у нее и работал. Еще меня поразил Андрей Альбертович Федорцов, который вдруг взял меня в друзья. Он играл Белого Кролика и на площадке существовал в этом своем безумстве. Причем это безумство, в котором есть место вольности, импровизации, но при этом оно досконально продумано. Он во всем уверен, у него все четко. Вообще на съемках «Алисы в стране чудес» я очень кайфанул!

Сейчас очень стремительно развивается искусственный интеллект, в том числе и в мире кино. Боишься ли ты, что актеров тоже заменят AI-аватары?

Олег Савостюк: В какой-то степени меня это страшит, но я не думаю, что человечество дойдет до того, чтобы массово заменять реальных людей из профессий, связанных с искусством. У актеров все-таки должно что-то быть в глазах не как у роботов. Да я вообще редко об этом думаю: чем меньше думаю, тем меньше боюсь.

Тебя называют новым крашем девчонок. Как тебе в статусе любимчика и как к нему относится твоя девушка?

Олег Савостюк: Она спокойно к этому относится. Да я в целом не могу сказать, что у меня немереное количество фанаток, но внимание есть, и без лукавства — это приятно. Но мне не хотелось бы тонуть в этом амплуа. Я актер и должен меняться: нужно быть разным — и грустным, и праздным. Я надеюсь, в какой-то момент сыграю вообще какого-то антагониста-злодея и что все потом скажут: «Вау, и это его вот мы любили?!»