ПРОЩАЙ, ПОЛИЦЕЙСКИЙ!
Оксана была брошена в сырую, холодную камеру. Ей предьявлены подозрения «в подготовке террористического акта против мирных граждан» (потом это подозрение будет заменено «разжиганием ненависти по отношению к группе лиц», но это потом).
Ее несколько раз вызывал толстый полицейский. Сей громила избивал хрупкую Оксаночку! Бил по лицу, таскал за волосы, ударял головой о бетонную стену участка.
Но Оксана, набравшись мужества, не проронила не слезинки! Более того, она смеялась, глядя на негодующую полицейскую морду. «Что, *** и впрямь может быть полицейским?»,-повторяла Оксана, каждый раз после сказанного получая удар по спине или по голове...
На следующий день Оксану выпустили из комиссариата полиции. Еще через день-отчислили из лицея (за «нетолерантность»). Ее заставили ежедневно регистрироваться в полиции. И ее матери-кукушке, и «отчиму» успели надоесть постоянные вызовы в полицию, хоть те там каждый раз божились, что «ничего не знали про выходки девчонки».
Местное самоуправление прекратило платить пособие «нетолерантной семье». И тогда чаша терпения «предков» оказалась переполненной.
«Мать-кукушка» выгнала Оксаночку из дому. «Иди куда хочешь, ты отравляешь нам жизнь!».
Оксана шла, куда глаза до сих пор не глядели… Шла по какой то неведомой доселе дороге. Шла вперед, прошедние места забывая… Шла день, другой...«Сегодня не регистрировалась в полиции!»,-подумалось ей. «Прощай, полицейский!». «Прощай, ***-служака, и ***-прихвостень!».
Оксана шла дальше. «Кто я, с кем я, зачем я?...»
Закончились города и провинции, начался горный массив… Оксана шла дальше. «И был вечер, и было утро...»,-говорится в «Сотворении Мира». Но ведь это чужой, не ее, мир...
И был вечер, и было утро, и невесть который день пути....
Ноги будто сами привели Оксану к пропасти глубокого горного ущелья.
(Продолжу)
Читаю