«В школе писала стихи за плитку шоколада»: Манижа честно о нелегкой дороге к «Евровидению», волосах и секретах маминой красоты

Нам удалось поймать Манижу в этом ее удивительном потоке жизни, которая навсегда изменилась после «Евровидения». О нем Woman.ru и хотелось расспросить певицу, а еще о хейте, творчестве и национальной красоте — обо всем, что сегодня на повестке дня.

Woman.ru: Манижа, вся стана и даже мир узнал вас как звезду после «Евровидения». А что было до? Как прошло ваше становление в музыке? Были ли этапы разочарования, сомнения?

Манижа: Конечно, сомнения в себе были, и это нормально. Было очень много разных сценариев моего пути, но я не называю это проигрышем, называю интересными случаями, благодаря которым я сейчас там, где я есть.

Мне очень нравится такая мысль, что когда ты совершаешь ошибку, то это не промах, а Вселенная останавливает тебя. И так в моей жизни было всегда. Я начала писать песни на английском в 11 лет. Мне все говорили: «Кому они нужны?»…

И оказалось, что более чем нужны! А что было дальше?

Манижа: У меня был поп-проект, благодаря которому я поняла, что такое популярность. И увидела, как много в это вкладывает мама, как она находит деньги, занимает их, попадает в большие долги, а ты стоишь на сцене и ничего не чувствуешь, поешь фейковые песни, на тебе даже не твои волосы, выжженные, выгоревшие.

Стилист решил изменить их за один день — никто не должен перекрашивать так брюнетку в блондинку. Тогда я, кстати, и начала экспериментировать с разными цветами волос, потому что потеряла свой. И на сцене я потеряла себя. Так что это был долгий путь к сегодняшнему дню! (смеется).

А как насчет проекта за границей? Где-то мы слышали, что был такой.

Манижа: Был большой проект с Англией, да. Я тогда поняла: «Вау, с попсой покончено, я теперь делаю качественную музыку». У меня была действительно клевая команда, но, увы, финансово не сложилось… Его прикрыли, я вернулась в Москву. Не было никаких идей, никаких целей, только сто написанных песен, которые никто никогда не слышал.

Так-так, тут поподробнее! Что за песни?

Манижа: Я потихоньку их выпускаю, некоторые из них были в альбоме «Манускрипт», «ЯIAm», некоторые выпускала синглами, вот как раз скоро выпущу Now Or Never — она как раз из тех ста песен. Интересно получается, что эта песня Now Or Never — она про то, что я испытываю сегодня, а ведь когда я ее писала, я этого не испытывала.

А почему не выпустили «Русскую женщину»? Получается, ее судьба сберегла для конкурса.

Манижа: Это было перед пандемией, я улетала в Израиль на гастроли и решила задержаться там. Познакомилась с класcными музыкантами и за один день записала ее, послушала и подумала: «Хорошая, но не хит».

Вот же, как бывает, а обернулось-то все совсем наоборот!

Манижа: Точно! Нам позвонили за два дня до отборочного тура «Евровидения», спросили, нет ли у нас какой-то песни, я сразу сказала: «Нет, извините, я не готова, не буду участвовать, люди готовятся за несколько месяцев». Но они мне сказали: «Нет, Маниж, ты должна попробовать». А тогда плохо продавались билеты в «Крокус», и я решила немного попиариться (смеется).

Как же важно все-таки было услышать эти слова ободрения, что нужно решиться. А были ли в вашей жизни другие слова поддержки, которые на вас очень повлияли?

Манижа: «Встала и пошла» — это ведь слова моей мамы. Я всегда слышала эту фразу внутри своей семьи, мне всегда говорили, что никогда не нужно бояться, стоит бояться своих страхов. Нужно просто вставать и идти.

Мама тоже первой обнаружила ваш талант? Услышала какую-то первую песню и поняла это или осознание пришло позже?

Манижа: У меня все было немного по-другому. Я всегда писала стихи в детстве, где только можно: на салфетках, на обложках тетрадей. И выбрасывала, относилась к ним несерьезно. А мама собирала и все время говорила: «Доченька, зачем же ты так, давай лучше сборник сделаем». А я ей объясняла, что это все так, несерьезно.

Нашим музыкальным группам в школе я вообще писала стихи на плитку шоколада. А потом как-то показала маме песню, и она удивилась, что она так по-взрослому звучит. А потом эти взрослые истории все случались со мной. Я даже боюсь иногда писать песни — они сбываются! Иногда думаю: «Так, нужно писать только о хорошем».

Теперь-то плиткой шоколада не ограничиться! Манижа, вы теперь признанная звезда, поэтому хотим спросить ваш совет уже как у эксперта. Кто из современных исполнителей, по вашему мнению, сегодня недооценен? На кого обратить внимание?

Манижа: Честно говоря, я не люблю ставить оценки чьему-то творчеству, точно так же, как и получать их, но воспользуюсь правом рассказать об артистке Карен Далтон. Она появилась синхронно вместе с Бобом Диланом и, к сожалению, была недооценена, так как индустрия на тот момент требовала от женщины сексуальных нарядов, глупых текстов или текстов о том, как жертвенно она любит своего мужчину и страдает.

Никому неинтересно было слушать Карен, которая поднимала важные темы в своем творчестве, как и Дилан, в простой гитарной форме используя сильную лирику. За что ей огромный респект. Очень жаль, что ее творчество не так долго сияло, но я рада, что в 2021 году могу публично вспомнить о ней в интервью и посоветовать послушать ее.

Кстати о респекте и о том, как вы пережили нелегкий период критики перед «Евровидением». Не заметили, кто был к вам более строг, мужчины или женщины?

Манижа: Нет, не заметила, их было равнозначное количество. Думаю, проблема не в гендере, а в традиционном восприятии общества, которая очень сильно культивирована.

Как думаете, какого качества хватило россиянкам, чтобы нормально воспринять ваш отбор на «Евровидение»?

Манижа: Я не считаю, что чего-то не хватает россиянкам. Это их мнение, они имеют право не любить меня. Ну, камон! (смеется) Это очевидно, что я не должна всем нравиться. Я всегда в таких ситуациях думаю о том, чего мне хватает: а мне хватает смелости и стойкости.

После этого испытания славой вы бы что-то изменили в себе?

Манижа: В себе? Я бы научила себя отдыхать, а не только работать.

А в стране?

Манижа: В стране — не буду бросаться яркими словами, я просто буду делать свое дело, и со временем вы увидите, что изменилось.

Давайте как раз поговорим о тех, кто помогает вам менять мир. Вы упоминали, что у вас Girls Band. Кто в него входит?

Манижа: Это мой директор Майя Серикова, 15 лет мы работали вместе, на какое-то время мы расходились, и теперь снова воссоединились. И моя мама, мой продюсер.

Нелегко все-таки работать с родными. Как держитесь, какими принципами руководствуетесь, чтобы не ссориться?

Манижа: А мы ссоримся. Мы все всегда за справедливость, за результат, поэтому именно из-за этих понятий можно поругаться хоть десять раз. Но так как мы знаем, кто какой правде служит, нам легко мириться и сходиться снова.

Кто первым идет мириться?

Манижа: Ой, очень по-разному. Я могу обидеться и не разговаривать, потом первой написать «Простите». Так и живем. И мама так же.

Кстати, ваша мама опередила вас и стала неофициальным посланником Garnier задолго до вас. Правда, что она верна этой марке?

Манижа: Правда! Вообще у мамы очень сложный тип волос, я его называю «шикарный», я бы такие хотела иметь у себя, но ей с ними тяжело. И поэтому если она что-то выбирает, то это не потому что это произошло случайно, а потому что этот продукт подходит ее волосам.

И да, с самого моего детства она покупает эту краску, я ходила в магазин, чтобы купить ей эту упаковку. Да у нас вся семья уже знает, какой номер краски ей нужен (смеется).

Вы ведь тоже в свое время экспериментировали, рассказывали, что волосам не поздоровилось.

Манижа: Да, мне просто убили волосы в том проекте, и после этого я стала бунтаркой, перекрашивалась в какой угодно цвет. Была изумрудной, была синей, сиреневой, розовой, в общем, перекрашивалась постоянно. А потом поехала в Израиль — он, судя по всему, играет какую-то особую роль в моей жизни — и там сильно реагировали на мои волосы, я от этого устала.

Что почувствовали, когда вернулись в свой цвет?

Манижа: Я не увидела седины больше! А у меня за этот год ее знаете, сколько появилось? Мне на «Евровидение» делал мейк-ап Антонио, и он мне говорил: «Белла, откуда столько седины, что же ты так нервничаешь?». Правда, я после конкурса вся была седая, а теперь чувствую себя гораздо моложе.

Есть ли какие-то секреты ухода, которым вас научила мама? Поделитесь с нами?

Манижа: Да, есть секреты ухода, которым научила меня бабушка, а вслед за ней — моя мама. Она, кстати, всегда делала маски на лицо из натуральных фруктов и говорила, что натуральные продукты и органика — это лучшее для лица. А мама научила меня тибетским упражнениям с утра, чтобы восстановить свой энергетический фон и держать в тонусе весь организм — это упражнения «Око возрождения» и «5 тибетцев».

Скажу честно, я люблю домашний уход, и моя мама тоже большой адепт домашних процедур. Она даже волосы предпочитает красить дома: берет свою любимую краску Garnier, которой не изменяет уже который год, смешивает свой оттенок блонда и красит волосы.

А что за продукты? Может быть, поделитесь какими-то природными рецептами?

Манижа: Мой любимый рецепт — это перемолотый кофе вместе с медом и оливковым медом. Я так делаю скраб для всего тела, после него кожа очень бархатистая. Использую также для лица, тоже подходит.

Нам нужно знать, как вы отрастили такие длинные здоровые волосы? Требуем секрет! Стрижетесь по лунному календарю?

Манижа: Возвращаемся к моей бабушке. Она никогда не пользовалась какими-то супердорогими косметическими средствами, мыла волосы дегтярным и натуральным мылом, делала маски для волос с оливковым или касторовым маслом и добавляла туда лимон и наносила эту смесь на волосы — все очень натуральное и естественное.

И этому она меня научила, я не пользуюсь дорогими шампунями, потому что чаще всего это все лишь косметический эффект, и волосы к этому быстро привыкают и портятся. Поэтому я чаще всего выбираю простые продукты для волос и «служу» им, не заменяю ничем. Могу довериться только шампуню Garnier Botanic Therapy, в его составе есть настоящее оливковое масло, которому я доверяю по завету бабушки.

Отдельно поговорим о ваших бровях. В одном из интервью вы говорили, что стали делать «монобровь» — почему?

Манижа: Она у меня росла всю жизнь, я очень стеснялась этого, мне казалось, что это некрасиво. Я сейчас мне жаль, что я ее выщипывала, она уже не растет. Монобровь — это символ моей идентичности к моему народу, таджикскому народу.

Мне жаль, что из моноброви сделали символ уродства, как по мне, это очень красиво. И мне она придает много уверенности несмотря на хейт или на реакцию в ответ. Я об этом не думаю, думаю о том, что меня это заряжает и придает уверенности, когда я ее делаю.

Мне кажется, это очень крутая и сильная мысль, чтобы сделать ее итоговой. Быть уверенной в себе и искать силу в своих корнях, верно?

Манижа: Именно так. Это меняет жизнь, поверьте!