Ставили ли вас в детстве коленями на горох или гречку?

Я раз в 7 классе наполучала троек, меня предупредили что если будут тройки меня будут наказывать. А прихожу с гимнастики, на диване ремень и мать злая орёт жди отца для разговора. Всё было очень плохо потом, отце пришёл с работы, пожрал. Мать меня за ухо к нему подвела и сняала мне шотры, подала ему дневник, он листал я стояла без штанов в лифчике 0 номер. Первое что было он велел наклониться и лупил по голой попе и голову повернуть на него. Потом секла мать скакалкой, это была просто пытка.

Училась, когда-то в пятом классе и прогуляла два урока. А завтра было родительское собрание. Мама пришла после собрания и рассказала всё папе. Папа сказал, что мне должно быть стыдно прогуливать уроки. Спросил у меня: - «Тебе стыдно?» Я молчала. Тогда он велел мне раздеться полностью и принести ремень. Я принесла и стояла, а он читал нотацию. Потом выпорол меня тем ремнём. Мне стало стыдно. Я горела от стыда огнём. А папа сказал - «Теперь вижу, что тебе стыдно» После этого меня заставили убирать квартиру. Я очень просила одеться, а папа сказал, что я наказана и буду убирать квартиру голой. Часа три я ходила и везде вытирала пыль, поливала цветы. Потом лазила по полу, в углах и за мебелью собирала паутину. Папа меня похвалил и сказал, что я хорошо сделала уборку и теперь всегда буду так убирать. А потом взял ремень и снова меня выпорол за прогулянные уроки, что бы лучше запомнила и больше не прогуливала. И отправил в угол. Помню, что на коленках до двух часов ночи стояла. И попа очень зудела, как будто к ней приложили горячий утюг. Помню до сих пор. Двадцать лет уже прошло. После того наказания были и другие. Папе всегда нравилось по попе меня наказывать и по другим местам. Но то наказание лучше всех запомнилось.

Больше спуску не давали, секли за малейшую провинность, а подруга не поротая, в итоге спилась и сгулялась, вот и что лучше?

Мне отец начал показывать что там у девочек на примере моей сестры, когда мне было 16 лет, а сестра была в 3 классе. Её отец подзывал, нагибал, снимал ей штаны, сестра покорно стояла, а отец ей развдигал ляжки, показыал мне клитер, влагалищее.

А так же когда она получала тройки, двойки, отец меня учил как надо пороть девочек. Он зажимал ей голову себе ногами и порол по голым ягодицам. А сестра Алёна визжала и дрыгала ляжками.

Я приемный отец Иры, воспитываю ее ремнем. Накосячила - раздевайся догола и неси ремень, буду пороть. Ей очень стыдно передо мной голой быть, все старается прикрыть свои уже хорошо сформировавшиеся полные сисечки, но я не позволяю, приказываю руки держать по швам. Иногда щипаю пальцами её набухшие соски. Подает мне ремень голая, сначала отчитываю за проступок, могу дать пару пощёчин, потом ставлю на колени, зажимаю ей голову и хлещу по ***. Визжит, прощения просит, извивается! Но я не прекращаю порку: девочка должна получить все удары, которые ей положены. После порки наказание не закончено, ставлю в гостиной на колени на крупу. Кстати, ремень висит на видном месте, на стене, рядом написано «для порки и воспитания Иры». Мне нравится смотреть на её отлупленную красную попу, поэтому после наказания ещё 2 дня ходит голая. Если посмеет надеть что-то, будет выпорота повторно

Я приемный отец Иры, воспитываю ее ремнем. Накосячила - раздевайся догола и неси ремень, буду пороть. Ей очень стыдно передо мной голой быть, все старается прикрыть свои уже хорошо сформировавшиеся полные сисечки, но я не позволяю, приказываю руки держать по швам. Иногда щипаю пальцами её набухшие соски. Подает мне ремень голая, сначала отчитываю за проступок, могу дать пару пощёчин, потом ставлю на колени, зажимаю ей голову и хлещу по ***. Визжит, прощения просит, извивается! Но я не прекращаю порку: девочка должна получить все удары, которые ей положены. После порки наказание не закончено, ставлю в гостиной на колени на крупу. Кстати, ремень висит на видном месте, на стене, рядом написано «для порки и воспитания Иры». Мне нравится смотреть на её отлупленную красную попу, поэтому после наказания ещё 2 дня ходит голая. Если посмеет надеть что-то, будет выпорота повторно

Вы правильно воспитываете приёмную дочь. Вы хороший отчим. Девочка должна знать, что за любую провинность она будет наказана по попе. Я вот живу один. И ко мне соседка регулярно приводит свою 11-ти летнюю дочь для воспитания. Просит меня, чтобы я её хорошенько пристыдил и выпорол, а сама уходит. Приходится эту девчонку хорошо наказывать. Сперва я приказываю ей полностью раздеться до гола. Это нужно для её стыда. Девочка раздевается и краснеет как помидор. Потом подзываю её к себе. Говорю ей, что я сейчас буду её воспитывать. Она подходит ко мне голышом. Стоит и трясётся от стыда и от страха. Сперва я стыжу её за плохое поведение и при этом пошлёпываю её ладошкой по попе и по другим местам. Она ещё больше краснеет. На глазах выступают слёзы. Потом посылаю её бегом в прихожую за ремнём. Приносит. Становится в колено-локтевую позу и получает по попе и по другим частям тела смачные удары ремнём! Удары я не считаю. Луплю её в своё удовольствие. Сколько захочу, столько и всыплю. Это зависит от настроения. Когда больше, когда меньше. Главное, чтобы её мама слышала через стенку, как её дочь визжит под ремнём и слёзно обещает, что будет послушной девочкой. После порки девочка должна очень громко и отчётливо меня благодарить за то, что я её выпорол. (Её маме нравится слушать через стенку, как её дочь старательно и с большим уважением благодарит чужого дядю за своё воспитание и за за то, что дядя её так позорно стыдил и за то, что так долго порол её ремнём по голой попе и ещё по кое чему). После этого я выставляю девочку на колени на сухой горох посреди зала. Чтобы стояла ровно и думала о своём поведении. Часа два должна стоять с прямой спиной. Руки за спиной. Это тоже для её стыда. Ведь одежды на ней нет совсем. А чужой дядя ходит совсем рядом и смотрит на неё со всех сторон. И это очень стыдно! Потом я разрешаю девочке одеть трусики и идти домой к маме. Остальную одежду она несёт в руках. Кстати, её мать очень довольна тем, как я воспитываю её дочь.

Меня на соль не ставили, а ремня давали. Стыдно до сих пор. Потому что раздевали до гола за оценки. А особенно они получали кайф, когда я просила меня не пороть, что я этого не выдержу. Мне говорили ничего, это полезно, снимай ка штаны. Лупили при всех без штанов.

Меня лупят ремнём уже давно. С первого класса. Отчим дядя Володя мне даёт ремня. Как у нас появился, так и лупит меня по попе. Прямо при маме. А во время порки я должна быть совсем голой. Стыдно очень без трусов. А мама говорит, что так надо. И ещё говорит, чтобы я дядю Володю папой называла. А я не хочу. Я помню своего папу. Он был хороший. Меня никогда не порол. А этот дядя Володя только и знает меня пороть. Прихожу домой со школы, а он уже кричит, чтобы я к нему с ремнём шла. Мне уже 13, я большая девочка. А у меня полоски от ремня на ляжках и на попе. В школьном бассейне мы все почти голые, в одних купальниках. Всем видно, как меня дома ремнём наказывают по попе, как первоклассницу. Стыдно очень. Я плачу и очень прошу дядю Володю меня больше не пороть. Я обещаю быть примерной девочкой. А он только усмехается. Говорит, что будет меня по разному наказывать и пороть ремнём ещё долго, пока я не поумнею. Я спросила у мамы как мне поумнеть. А мама только погладила меня по головке и сказала - терпи, доченька. Тебя ещё долго будут пороть. Пока замуж не выйдешь. Что же мне делать? Вот сегодня дядя Володя меня снова выпорол ни за что. Мы ужинали, а он сказал, что у меня чашка грязная. За это дал мне 20 ремней при маме и заставил всю посуду перемыть. А потом ещё отлупил 20 раз по попе и в угол поставил на крупу стоять. Как же мне было стыдно! Ведь дядя Володя меня всегда полностью голой наказывает. А когда я заплачу, тогда он меня за это дополнительно наказывает. А ещё дядя Володя меня наказывает за то, что я его папочкой не всегда называю. И за то, что мало улыбаюсь. А мама его боится и сама от него ремня иногда получает. Её дядя Володя порет по попе так же, как и меня. Я маму жалею. И мне за неё бывает очень стыдно, когда она раздевается догола перед дядей для своей же порки.

Меня ставил дядя Матвей на колени. Я не умела учиться. В третий класс ходила. Мама меня за руку отводила к дяде и оставляла. А сама шла домой. Дядя строгий. Усатый с бородой. Сразу же заставлял снять всё, догола. Учил и порол. У дяди на полу банка стояла. Там крупа разная. Крупная и твердая. Гречка была, рис, пшено и что-то другое. Я высыпала из банки на середину комнаты. Потом стояла голая на крупе. На коленях. Долго. Дядя Матвей учил ремнем. Порол по попе. Я совсем голая стояла. Больно на коленках. Дядя на меня кричал. Я ложила голову ему в ноги. Зажимал и порол. Уши ногами зажимал, я ничего не слышала. А он стегал ремнем. Попа голая и я голая. В такой позе пися была выставлена всем напоказ. У дяди был сын. Юра. Он смотрел на меня, когда дядя порол. Меня пороли а я стояла голая, коленками на крупе, голова у дяди в ногах. Сынок дяде помогал. Наблюдал, чтобы я ровно стояла и руки держала на голове. После порки так неудобно было стоять на коленках. Юра сидел рядом на стулочке. Заставлял подбородок высоко поднять. Как пошевелюсь, получала толстым проводом. Когда попадал по ляжкам еще нормально. Когда по попе, то это еще больнее, чем ремнем. Так стыдно было. Я стояла голая совсем. Даже без трусов. А прыщавый подросток восьмиклассник заставлял меня подпрыгивать и приседать. Я очень старалась. А он все равно чуть что не так, то придирался и стегал меня длинным тугим проводом. Я сгорала от стыда и от унижения. Плакала. За это больно получала спереди ниже пупка. По губкам. А дядя Степан смотрел и громко смеялся. Говорил Юре - Так её, сынок, лупи не жалей. Поучи негодницу. Будет знать, как мамку не слушаться. Вот так меня драли с третьего и до десятого класса. Потом я из дома уехала на работу. Две дочки у меня. Муж говорит пороть надо. А я не знаю.

Меня ставил дядя Матвей на колени. Я не умела учиться. В третий класс ходила. Мама меня за руку отводила к дяде и оставляла. А сама шла домой. Дядя строгий. Усатый с бородой. Сразу же заставлял снять всё, догола. Учил и порол. У дяди на полу банка стояла. Там крупа разная. Крупная и твердая. Гречка была, рис, пшено и что-то другое. Я высыпала из банки на середину комнаты. Потом стояла голая на крупе. На коленях. Долго. Дядя Матвей учил ремнем. Порол по попе. Я совсем голая стояла. Больно на коленках. Дядя на меня кричал. Я ложила голову ему в ноги. Зажимал и порол. Уши ногами зажимал, я ничего не слышала. А он стегал ремнем. Попа голая и я голая. В такой позе пися была выставлена всем напоказ. У дяди был сын. Юра. Он смотрел на меня, когда дядя порол. Меня пороли а я стояла голая, коленками на крупе, голова у дяди в ногах. Сынок дяде помогал. Наблюдал, чтобы я ровно стояла и руки держала на голове. После порки так неудобно было стоять на коленках. Юра сидел рядом на стулочке. Заставлял подбородок высоко поднять. Как пошевелюсь, получала толстым проводом. Когда попадал по ляжкам еще нормально. Когда по попе, то это еще больнее, чем ремнем. Так стыдно было. Я стояла голая совсем. Даже без трусов. А прыщавый подросток восьмиклассник заставлял меня подпрыгивать и приседать. Я очень старалась. А он все равно чуть что не так, то придирался и стегал меня длинным тугим проводом. Я сгорала от стыда и от унижения. Плакала. За это больно получала спереди ниже пупка. По губкам. А дядя Степан смотрел и громко смеялся. Говорил Юре - Так её, сынок, лупи не жалей. Поучи негодницу. Будет знать, как мамку не слушаться. Вот так меня драли с третьего и до десятого класса. Потом я из дома уехала на работу. Две дочки у меня. Муж говорит пороть надо. А я не знаю.

Меня ставил дядя Матвей на колени. Я не умела учиться. В третий класс ходила. Мама меня за руку отводила к дяде и оставляла. А сама шла домой. Дядя строгий. Усатый с бородой. Сразу же заставлял снять всё, догола. Учил и порол. У дяди на полу банка стояла. Там крупа разная. Крупная и твердая. Гречка была, рис, пшено и что-то другое. Я высыпала из банки на середину комнаты. Потом стояла голая на крупе. На коленях. Долго. Дядя Матвей учил ремнем. Порол по попе. Я совсем голая стояла. Больно на коленках. Дядя на меня кричал. Я ложила голову ему в ноги. Зажимал и порол. Уши ногами зажимал, я ничего не слышала. А он стегал ремнем. Попа голая и я голая. В такой позе пися была выставлена всем напоказ. У дяди был сын. Юра. Он смотрел на меня, когда дядя порол. Меня пороли а я стояла голая, коленками на крупе, голова у дяди в ногах. Сынок дяде помогал. Наблюдал, чтобы я ровно стояла и руки держала на голове. После порки так неудобно было стоять на коленках. Юра сидел рядом на стулочке. Заставлял подбородок высоко поднять. Как пошевелюсь, получала толстым проводом. Когда попадал по ляжкам еще нормально. Когда по попе, то это еще больнее, чем ремнем. Так стыдно было. Я стояла голая совсем. Даже без трусов. А прыщавый подросток восьмиклассник заставлял меня подпрыгивать и приседать. Я очень старалась. А он все равно чуть что не так, то придирался и стегал меня длинным тугим проводом. Я сгорала от стыда и от унижения. Плакала. За это больно получала спереди ниже пупка. По губкам. А дядя Степан смотрел и громко смеялся. Говорил Юре - Так её, сынок, лупи не жалей. Поучи негодницу. Будет знать, как мамку не слушаться. Вот так меня драли с третьего и до десятого класса. Потом я из дома уехала на работу. Две дочки у меня. Муж говорит пороть надо. А я не знаю.

Меня после порки отчим ставил в колено локтевую позу. В задний проход всовывал палец, намазанный горчицей и крутил там. И так несколько раз. Потом сразу корень имбиря туда же вставлял. А потом ставил на детский стульчик. Я стояла ровно по стойке смирно не шевелясь. Я хорошо чувствовала имбирь в своей попе. Ему там было тесно. Он щипал. Горчица пекла. Стоять ровно не было ни каких сил. Но когда я чувствовала, что имбирь начинает вылазить из попы, тогда я должна была согнуться и пальцами вдавить его обратно в попу до упора, чтобы его не было видно и чтобы он больше не вылазил из попы. Я так делала каждые 5-10 минут. За этим следил соседский мальчик Серёжа. Если я плохо вставлю имбирь в свою попу, то он говорил об этом моему отчиму. Отчим приходил, стыдил меня перед Серёжей, вытаскивал имбирь из моей попы и снова меня порол. После порки опять горчица и имбирь. Все мои унижения повторялись сначала. А мальчик Серёжа смотрел на мою голую попу во все глаза и наверное кончал. Когда я встречала Серёжу во дворе или в подъезде, то опускала голову, не смея смотреть ему в глаза и очень краснела. А Серёжа усмехался, щупал меня, иногда велел мне снять трусы и отдать ему, а потом вёл меня к себе домой, пока его родители были на работе. И я послушно шла, потому, что он меня шантажировал тем, что грозился о моих наказаниях рассказать всем мальчишкам во дворе. У него дома он заставлял меня сначала полностью раздеться наголо. А потом заставлял меня такое делать, что мне и сейчас стыдно вспоминать. Я от него такого натерпелась! А он надо мной глумился в своё удовольствие. Мне тогда было 9 - 13 лет. Я об этом никому не рассказывала и не расскажу, потому, что очень стыдно рассказывать.

Нас с сестрой отчим любил в принципе, но дома мы для него были в виде игрушек для раздевания. А мама не это внимания не обращала, ей это было без разницы. Мы его называли только папой, меня каждый вечер звал себе пальцем, я как дура подбегала. Он без разговоров меня клал себе на колени, задирал футбик, снимал всё что было, гладил рукой по попе. Часто говорил, что попа по ремню скучает, давно что то не пороли!!! А мама говорила - это твоя дочь теперь, воспитывай.

А 13 летнюю сестру, он вообще ставил раком, а мама говорила - сама виновата, получила двойку!!! Отчим ей гладил маленькие сиси, когда она читала учебник перед глазами. А раз она принесла домой еденицу за поведение. Она долго стояла на коленях перед отчимом, умоляла не сечь её. Ей связали руки и ноги в один пучёк скотчем, взяли розгу (тонкий шнур). Мать сказала - а теперь ты узнаешь, что такое наказание. Руки были рядом со ступнями связаны и её секли по рукам и ступням розгой. А сестра Аня визжала и просила что бы её секли по жоопе: "иш ты, по жоопе будет потом, а теперь тебе розги за поведение". Секла мать, а у отчима был жуткий стояк. Потом он маму оттрахал в другой комнате, мать аш орала от удовольствия. А сестра Аня была связана ещё час и демонстрировала свою дырку и плевру., я ей туда совала свой палец, она орала что прошу не надо.

Меня после порки отчим ставил в колено локтевую позу. В задний проход всовывал палец, намазанный горчицей и крутил там. И так несколько раз. Потом сразу корень имбиря туда же вставлял. А потом ставил на детский стульчик. Я стояла ровно по стойке смирно не шевелясь. Я хорошо чувствовала имбирь в своей попе. Ему там было тесно. Он щипал. Горчица пекла. Стоять ровно не было ни каких сил. Но когда я чувствовала, что имбирь начинает вылазить из попы, тогда я должна была согнуться и пальцами вдавить его обратно в попу до упора, чтобы его не было видно и чтобы он больше не вылазил из попы. Я так делала каждые 5-10 минут. За этим следил соседский мальчик Серёжа. Если я плохо вставлю имбирь в свою попу, то он говорил об этом моему отчиму. Отчим приходил, стыдил меня перед Серёжей, вытаскивал имбирь из моей попы и снова меня порол. После порки опять горчица и имбирь. Все мои унижения повторялись сначала. А мальчик Серёжа смотрел на мою голую попу во все глаза и наверное кончал. Когда я встречала Серёжу во дворе или в подъезде, то опускала голову, не смея смотреть ему в глаза и очень краснела. А Серёжа усмехался, щупал меня, иногда велел мне снять трусы и отдать ему, а потом вёл меня к себе домой, пока его родители были на работе. И я послушно шла, потому, что он меня шантажировал тем, что грозился о моих наказаниях рассказать всем мальчишкам во дворе. У него дома он заставлял меня сначала полностью раздеться наголо. А потом заставлял меня такое делать, что мне и сейчас стыдно вспоминать. Я от него такого натерпелась! А он надо мной глумился в своё удовольствие. Мне тогда было 9 - 13 лет. Я об этом никому не рассказывала и не расскажу, потому, что очень стыдно рассказывать.

Я тоже помню имбирь. Меня пороли всё детство. А потом ставили на колени. Жутко было стыдно, когда пришли подруги, а мама говорит - Вы к Кате пришли? Проходите, проходите. А вот и она. Смотрите как её хорошо наказали. А я в это время стою голая и выпоротая посреди комнаты на коленках, а из попы у меня корень имбиря предательски выглядывает. Мне стыдно перед подругами. И я его изо всех сил пытаюсь затолкнуть обратно в попу, чтобы подружки не видели моего позора, а он в мою попу полностью не влазит и всё равно из попы торчит. Вот это настоящий стыд и позор. А подружки мои сначала удивились, а потом надомной стали смеяться. А мама спрашивает - А вас, девочки, тоже так за двойки дома наказывают? Подружки испугались и убежали. Потом они меня жалели, и мальчикам ничего не рассказали, а я ещё долго стыдилась того, что они меня видели, как меня дома наказывают за двойки. Хорошо, что тогда телефонов не было с камерами.

Нас с сестрой отчим любил в принципе, но дома мы для него были в виде игрушек для раздевания. А мама не это внимания не обращала, ей это было без разницы. Мы его называли только папой, меня каждый вечер звал себе пальцем, я как дура подбегала. Он без разговоров меня клал себе на колени, задирал футбик, снимал всё что было, гладил рукой по попе. Часто говорил, что попа по ремню скучает, давно что то не пороли!!! А мама говорила - это твоя дочь теперь, воспитывай.

А 13 летнюю сестру, он вообще ставил раком, а мама говорила - сама виновата, получила двойку!!! Отчим ей гладил маленькие сиси, когда она читала учебник перед глазами. А раз она принесла домой еденицу за поведение. Она долго стояла на коленях перед отчимом, умоляла не сечь её. Ей связали руки и ноги в один пучёк скотчем, взяли розгу (тонкий шнур). Мать сказала - а теперь ты узнаешь, что такое наказание. Руки были рядом со ступнями связаны и её секли по рукам и ступням розгой. А сестра Аня визжала и просила что бы её секли по жоопе: "иш ты, по жоопе будет потом, а теперь тебе розги за поведение". Секла мать, а у отчима был жуткий стояк. Потом он маму оттрахал в другой комнате, мать аш орала от удовольствия. А сестра Аня была связана ещё час и демонстрировала свою дырку и плевру., я ей туда совала свой палец, она орала что прошу не надо.

Мою сестре тоже всегда приказывали снять лифчик и подойти близко в одних трусах с дневником и ремнём. А потом секли.

Мою сестре тоже всегда приказывали снять лифчик и подойти близко в одних трусах с дневником и ремнём. А потом секли.

Когда я или моя младшая сестра приносили домой двойки, тогда отец приказывал нам идти в большую комнату. Потом говорил, что тот, кто получил сегодня двойку пусть разденется до трусов. Я или сестра раздевались до трусов. Тогда отец велел принести ему ремень. Потом отец приказывал снять трусы и объснить почему двойка. Это было очень стыдно. Потом велел стать на колени и голову зажимал ногами. Порол долго и больно. Казалось, что весь подъзд слышит звонкие удары ремня по нашим попкам.

Для меня самое любимое было, это когда мою сестру пороли без штанов на кровати. Одно хамское слово и порка. Это невозможно смотреть без стояка. Особенно когда ремень щёлкает по голым ягодицам и ляжкам. А сестра визжит задрав башку и разинув пасть.

Когда соседскую девочку Машу порол отчим, то я перелазил через балкон и смотрел на эту сцену не выпуская свой стоячий член из кулака. Раза два точно кончал, пока Маша получала по попе. Это было очень классно. Мы живём на первом этаже. Нам часто было слышно когда готовилась порка. Тогда я быстро перелазил на соседский балкон, прятался там в старый пустой шкаф и наблюдал. Отчим Машу сначала отчитывал, а потом приказывал ей догола раздеться и принести ремень. Потом Маша послушно нагиналась и упиралась руками в пол. Я уже тогда чуть не кончал. А когда начиналась порка, то я уже не мог сдержаться. Отчим разводил ей ноги в стороны для большего воспитательного эффекта. А попой Машу разворачивал в окно для стыда. Вот такой вид мне открывался! А мне тогда было лет 12 - 14. Маша на два года младше. Иногда порка была с перерывом. Отчим выходил в подъезд покурить, а Маша в это время должна была стоять на коленках на том же месте и ждать. Я в это время немного приходил в себя. Потом отчим возвращался и порка продолжалась. И я опять дрррооч до изнеможения. Один раз, летом я вернулся через балкон домой в свою комнату и обнаружил, что забыл одеться. Я был совсем голый! Мои трусы и майка остались в чужом шкафу. (Я в запале, бывало иногда, для удобства своего занятия, раздевался в том шкафу догола). Пришлось возвращаться голышом за своими трусами на чужой балкон. Хорошо, что этого никто не видел. А то бы дядя Коля, отчим Маши, меня бы тоже выпорол ремнём по попе по всем правилам. С перекуром.

Никогда не ставили и не били. Хотя порой наверное нужно было... Я могу спокойно нахамить.... Но в школе никогда проблем не было и нет, учусь на 5, даже 4 редко бывает! И всё сама, без всяких наказаний....
Но почему-то самой хочется чтобы выпороли...